02 : 56
Аой облегчённо вздохнул. Они остановились в столовой, прямо напротив заколоченного окна. Руки отступил на два шага и, опустив лампу на стол, обернулся к Урухе.
— Сможешь позвонить?
— Думаю да, одна палка стабильно.
С этими словами Уруха набрал номер 110. Парни замолчали, боясь дышать.
— Здравствуйте, вы позвонили в единый центр спасательных служб. Чем мы можем вам помочь? — произнёс ровный женский голос.
— Э-э, здравствуйте! — воскликнул Уруха. — Выручайте нас, пожалуйста. Попали в аварию на незнакомой дороге, и нам нужна помощь. Срочно.
— Авария, — повторил голос. — Пожалуйста, сообщите, есть ли погибшие и тяжелораненые.
— Что? — растерянно переспросил Уруха.
— Есть ли погибшие и сильно пострадавшие?
— Нет. То есть, э-э... Все живы, но это не главное!
— Не волнуйтесь, пожалуйста. Сколько всего пострадало в аварии людей и транспортных средств?
— Только мы. Нас здесь трое и одна машина. На старой дороге пробило скаты.
— Понятно. Один автомобиль и трое потерпевших. Перевернулись, врезались в деревья, последующее возгорание, или иное?
— Да нет же! Всё обошлось. Вот только...
— Автомобиль не терял управления?
— Нет, нет!
— В таком случае вам необходима аварийная дорожная помощь. Соединяю.
— Нет! Подождите! Послушайте! Аварийка не нужна, мы всё равно не доберёмся до машины.
— Чего же вы хотите?
Уруха вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб.
— Нам нужна полиция. С пистолетами.
— Вы хотите сказать, что повредили колёса, и вам нужен вооружённый полицейский патруль?
— Понимаю, это звучит странно, — замялся Уруха. — Дело в том... Даже не знаю, как сказать. Мы в старом доме, и отрезаны от машины. Здесь чёрти что творится.
— Вам угрожает опасность?
— Да! Да! Именно!
— Ясно. Вам есть, где укрыться?
— Ну да. Я же говорил. Мы здесь, в большом старом доме.
— Очень хорошо. Назовите своё местоположение.
— Местоположение? О, Боже.
— Только не волнуйтесь, пожалуйста. Можно сказать даже примерное.
— Дело в том, что мы заблудились. Ехали по шоссе и где-то сбились с курса.
— Даже и не знаю чем вам помочь.
— Ну, пожалуйста!
Стресс и вся нервотрёпка этой ночи, сказались на Урухе. Его голос дрожал.
— Вы должны помочь. Мы... Мы и так еле до вас дозвонились.
— А есть ли там какие-нибудь ориентиры? Мосты, эстакады или виадуки? Вышки ЛЭП? Хоть что-то приметное?
— Нет. Ничего такого нет. Есть большой дом, вокруг земля и заросли. Много земли, огромный участок, и давно заброшен. Мы совершенно не представляем где это. Пожалуйста. Вы должны нам помочь.
Уруха сжимал трубку обеими руками, не замечая, как по щекам бегут слёзы. Аой взял его за локоть, а Руки гладил по голове.
— Сделаем так, — произнёс женский голос. — Вы остаётесь на связи, а мы попробуем вычислить ваше положение по звонку. Только нужно оставаться в эфире. Сможете?
— Да, конечно! Сколько потребуется! Мой номер...
— Это не нужно, — терпеливо ответил голос. — Он здесь уже определился.
— Ага.
Уруха вытер рукавом глаза.
— Ребята, всё будет хорошо! Нас сейчас вычислят.
Руки смущённо откашлялся, он и сам едва не плакал.
— Какая у нас полиция продвинутая, прямо не верится.
— О чём ты говоришь! — подхватил Аой. — Сейчас мы найдёмся! Урра!
Они весело кричали, совершенно позабыв, где находятся. Близость скорого избавления от всего этого кошмара моментально вскружила головы.
Следующее мгновение они будут помнить всю оставшуюся жизнь. Доски закрывавшие окно, такие прочные на вид, но совершенно изъеденные древоточцами, внезапно разлетелись на мелкие куски. Какая-то тёмная фигура, стремительно и беззвучно выскочила из черноты ночи прямо на Уруху, сбив Руки и Аоя с ног. Лампа опрокинулась и погасла, а в кромешной тьме раздалось животное урчание.
Почти сразу в нос всем троим, ударил одуряюще-тошнотворный запах разрытой могилы.
03 : 01
(Полицейская частота 162.12)
— Вызов номер ноль двадцать, девяносто шесть, одиннадцать. Патрульным бригадам квадрата шесть ноль три — примите вызов.
— Похоже, это в нашем квадрате, — не отводя взгляда от дороги, сказал Кюити.
Такэо принял вызов, и немного опустил боковое стекло. Тёплый ночной воздух проник в салон, отчего упрямые короткие волосы его причёски пришли в движение.
— Представляешь, какие болваны? — сказал он, хотя Кюити всё прекрасно слышал. — Заехать в такую глушь, пробить скаты, а потом залезть в чужой дом. Надеюсь, хозяева не будут иметь претензий, иначе... Как думаешь, что происходит?
— Ну, — осторожно предположил напарник, — нарушение границ частных владений, и алкогольное опьянение. Средней степени, — добавил он.
— Ха-ха! — затрясся от смеха Такэо. — Крайняя степень опьянения! Ещё и полицию вызвали. Представляю себе, какие остолопы. Трое ужравшихся панков в машине. Не удивлюсь, если они ещё и сбили кого-нибудь по дороге. Кстати, надо бы просмотреть сводку.
Такэо, поведя широкими плечами, активировал экран бортового компьютера.
— Ничего, — пробормотал он. — Их счастье. Ага! Сейчас будет поворот. Хорошо, что мы оказались не очень далеко, а то бы полночи до них пришлось ехать.
Кюити включил указатель поворота, съехал на полосу торможения и, сбрасывая скорость, активировал световую сигнализацию.
— Сирену не включай, — посоветовал ему Такэо. — Нечего из-за каких-то балбесов добрых людей волновать.
Кюити в ответ неопределённо хмыкнул. Полицейский автомобиль съехал с автострады и, сверкая красными и синими огнями, понёсся по неосвещённой грунтовой дороге.
03 : 07
У всякого страха есть свой предел. До определённой степени он затуманивает разум и сковывает движения, но когда речь идёт о банальном выживании, Хомо Сапиенс моментально возвращается на сотни тысяч лет назад. Тогда не существовало никаких возможностей в открытую противостоять диким зверям, и единственная надежда была на инстинкт. Вскочить и бежать со всех ног, если была такая возможность, или затаиться, если её не было.
Бежать парням было некуда, вокруг была тьма. Оставалось лишь выжидать. Аой кубарем откатился куда-то, и сейчас лежал, пытаясь понять, что произошло. На Руки сверху навалилась какая-то тяжесть, и он боялся даже шелохнуться, полагая, что это тот, кто на них напал. Между тем, совсем рядом раздалось угрожающее хрюканье. Очевидно, что это существо не могло видеть в темноте подобно кошке, да и обонянием особым не отличалось. Когда погас свет, они все оказались в равном положении, и сейчас шла война выдержек. Хрюканье переместилось куда-то вглубь помещения, затем послышалось протяжный скрип, оглушительный грохот и недовольное хныканье.
Аой, медленно поднявшись на ноги и вытянув перед собой руки с растопыренными пальцами, сделал шаг. По счастью он был около стены. Наткнувшись на неё, и опасаясь потерять единственный ориентир, он опустился на корточки, выжидая. Его так и подмывало снять с пояса фонарь, подкрасться и, ослепив светом, дать в рыло тому, кто на них набросился. Но фонарик куда-то подевался, а все пять чувств буквально кричали: опасность! Он чувствовал, что если начнёт шуметь — умрёт, прежде чем поймёт, что происходит. Между тем, в темноте действительно что-то происходило, какая-то возня. Были слышны шлёпающие шаги, царапание и сопение. Аой понял, что существо начало наугад обшаривать столовую в поисках их, и надо двигаться. Сообразил это и Руки. Он уже понял, что тяжесть, навалившаяся на него — Уруха. Медленно поднявшись на ноги, Руки обхватил его за плечи, и сделал несколько осторожных шагов в противоположную сторону от источников звука, стараясь не наткнуться на стулья. Вдруг, где-то за его спиной раздался чуть слышный скрип, и возня мгновенно смолкла. Руки замер на месте, обливаясь потом, прижимая к себе Уруху, и чувствуя, как бешено колотится сердце. Потянулись долгие минуты полного безмолвия. Наконец, из того угла откуда доносилась вонь и слышалась возня, послышался тяжёлый вздох.
Так мог бы вздохнуть курортник, собирающий в дорогу чемоданы и обнаруживший, что пропали билеты на самолёт. Он уже осмотрел все шкафы, по десять раз обыскал карманы и, понимая, что уже никуда не летит, тяжело вздыхает, безмолвно жалуясь на своё невезение.
Но в тёмной комнате, нечто источающее омерзительный запах мертвечины, так и не сумев отыскать свою добычу, теперь размышляло, как быть дальше.
Аой, наступив на рассохшуюся половицу, издавшую тот самый скрип, теперь стоял, не смея даже глубоко вдохнуть. Он уже и не помышлял об атаке, думая как вообще в голову могла прийти подобная мысль. Больше всего его беспокоили парни, их было совсем не слышно. Может он уже до них добрался? Вопросы без ответов.
Шлёпающие шаги переместились левее, затем послышался ещё один тяжёлый вздох, хруст дерева, шорохи и звук прыжка. Похрюкивание звучало уже глуше и вскоре смолкло.
Руки, не веря ещё, что всё обошлось, из всех сил старался рассмотреть хоть что-нибудь. Тщетно. С таким же успехом можно было пытаться увидеть дно нефтяного озера. Внезапно, он услышал тихий голос Аоя.
— Я нормально, — шёпотом отозвался он. — Уруха со мной.
Через десяток секунд ладони Аоя коснулись его предплечья.
— Он вылез обратно во двор, — прошептал Аой на ухо.
— Знаю. Надо чем-то загородить окно.
— Что с Урухой?
— Обморок.
— Проклятие.
— Всё будет нормально. Я положу его на пол, а то руки онемели.
— Ладно. Окно можно задвинуть шкафом, я помню, он стоял справа. Наверное.
Взявшись за руки, стараясь не производить шума, они подошли к окну. Шкаф был найден на ощупь. Потребовалось почти пять минут, чтобы с величайшей осторожностью, практически бесшумно придвинуть его к оконному проёму. Аой во тьме едва не упал, споткнувшись о лампу.
— Чёрт. Слышишь, Руки?
— Мм?
— Здесь этот светильник валяется. Сможешь повторить свой трюк с зажигалкой? А то фонарик куда-то подевался.
— Сейчас попробую.
На удивление лампа оказалась цела, керосина пролилось совсем немного. Через минуту привычный мягкий свет позволил парням рассмотреть всё вокруг.
— Просто ужас какой-то, — произнёс Руки. — Правда?
— А то.
К Аою постепенно возвращалась уверенность.
— А вот и фонарь... Послушай, где ты влез в вишнёвое варенье? Или это краска?
— Ой. Твоя правда, — Руки рассматривал красные пятна на одежде. Его лицо внезапно побледнело. — Это не краска, это кровь!
Одна страшная мысль одновременно мелькнула в их головах.
Уруха!
Он лежал в той же позе, в какой его на пол опустил Руки. Волосы закрыли лицо, а всё тело казалось обмякшим. Рубашка была почти красной от крови.
Руки с ужасом смотрел на тело. Аой приблизился какими-то деревянными шагами, опустился на колени и вдруг заплакал.
— Как же так, — дрожащим голосом шептал Руки, не веря собственным глазам. — Что же это...
Уруха между тем пошевелился, и явственно пробормотал:
— Проклятая гадина. Телефону конечно каюк. Послушайте, почему вы оба ревёте, а я валяюсь на полу. А?
Аоя подбросило как от удара. Он каким-то диким взглядом посмотрел на Уруху, затем вновь рухнул на колени, обнял его, и заплакал пуще прежнего. Руки лишь смотрел на них, качая головой.
— Придурок несчастный, — сквозь слёзы сердитым голосом шептал Аой, обняв его за плечи. — Я уже думал, что этот урод тебя прикончил. Лежал тут, как жмурик. Придурок, такой редкий дурак.
— Я тоже думал, что прикончил. О-ой... Так за шею цапнул, то ли зубами, то ли когтями. Не хватало ещё инфекцию какую подхватить. А как прыгнул, зараза!
Аой озабоченно стал осматривать его шею.
— Ну, что там? — спросил Уруха.
— Да не вертись, ты! — воскликнул Аой. — Глубокая царапина, — заключил он. — А крови-то!.. Нужно перевязать.
С этими словами он снял с себя куртку, затем рубашку, и оторвал её рукав. Распустив его на две части, он перебинтовал шею Урухи. Тот сидел смирно.
— Нормально? Не туго? — тихо спросил его Аой.
— В самый раз. Ты просто медсестра, — криво улыбнувшись, сказал Уруха. Потом он порывисто обнял Аоя. — Спасибо, мой хороший, — прошептал он ему на ухо. — Спасибо тебе.
Руки из деликатности отвернулся.
03 : 29
Через какое-то время они оба немного привели себя в порядок, и парни, усевшись прямо на полу, решили устроить совет.
— Значит так... — начал Уруха, прикоснувшись к повязке на шее. — Значит так. Единственный телефон разбит, так что связи не будет. Это первое.
— Вызов у нас приняли, значит рано или поздно приедет полиция, — добавил Руки.
— Верно. Это второе. И в-третьих, теперь мы знаем, с кем имеем дело. Надеюсь, больше ни у кого нет иллюзий, что это цирковая обезьянка, сбежавшая из ближайшего шапито?
Руки и Аой отрицательно помотали головами.
— Подытожим: лучше всего будет...
Не договорив, он вдруг умолк, напряжённо прислушиваясь к чему-то.
— Ты чего? — удивлённо спросил Руки, и непроизвольно оглянулся. — Оно что, залезло в дом?!
Аой инстинктивно вскочил на ноги. Уруха приложил палец к губам. Все трое замерли. Между тем снаружи послышалось какое-то гудение.
— Машина! — первым догадался Руки. — Полиция!
— Наконец-то, — сказал Аой.
Они все подбежали к двери. Снаружи послышались шаги, скрип досок крыльца и ступеней. Сквозь щель под дверью пробивался яркий свет мощного ручного фонаря.
Вслед за этим раздался стук, и властный голос произнёс:
— Откройте, полиция!
Руки непроизвольно взялся за дверной засов, но Аой придержал его за локоть. Руки непонимающе посмотрел на него.
— Мы должны быть уверены, — твёрдо сказал Аой.
Он потёр переносицу, и сказал в ответ:
— Здесь очень опасно. Держите ваше оружие наготове. Слышите меня?
Повисла пауза, очевидно полицейские опешили от такой наглости.
— Опасно? — раздалось из-за двери. — Опасно станет для тебя, если сейчас же не откроешь эту дверь. Вы хоть представляете себе, что вам светит за незаконное проникновение?
— Послушайте его! — крикнул Руки. — Здесь опасно, мы правду говорим!
Уруха устало привалился спиной к стене.
— Я открою дверь, — сказал Аой напряжённым голосом. — Только вы должны убедиться, что никого нет поблизости.
— Да что тут у вас творится?! — воскликнул голос.
— Будьте осторожнее, там дикая зверюга на дворе! — крикнул через дверь Аой. — Она ранила нашего друга!
Аой обернулся, словно желая, чтобы Уруха подтвердил его слова, но с ужасом увидел как тот, побледнев, закрыл глаза и, вытирая спиной остатки побелки, стал медленно оседать на пол.
— Нет! Только не это...
Аой подхватил падающее тело.
— Уруха, прошу тебя, — дрожащим голосом произнёс он, поправляя повязку.
На дворе что-то происходило. Полицейский за дверью и напарник на улице о чём-то переговаривались. До Аоя донеслось слово «наркоманы».
— Да послушайте же, идиоты! — свирепея, закричал он. — Я вам говорю...
Внезапно, за дверью раздался леденящий душу визг. Аой отшатнулся, Руки зарыдал от ужаса. Визг перерос в вопль, который внезапно оборвался. Послышался дробный топот, и сейчас же на дворе хлопнул выстрел. Ещё один. Три подряд. Возник звук, похожий на ухающее рыдание, и прозвучал последний выстрел. Пуля дала рикошет куда-то под крышу дома. Наступила тишина.
Аой поддерживал Уруху, потерявшего сознание, не давая ему растянуться на грязном полу. За дверью раздался шорох и громкое сопение. Совсем рядом, у порога. Будто оно чуяло, что здесь, всего в шаге за старой дверью, не смея дышать от страха, притаились трое безоружных парней, один из которых был без сознания. Руки опустился на корточки, прижал ладони к ушам и отрицательно качал головой, в его глазах стояла белая пелена ужаса. Затем послышалось знакомое похрюкивание и шуршание, будто волокли что-то тяжёлое. Широко распахнутые глаза Руки вновь наполнились слезами.
— Что же это, Аой? А? — шёпотом повторял он. — Что это?
Аой не ответил. Он гладил бледное лицо Урухи
03 : 56
Кюити слышал, как Такэо сердито пробормотал: «Чёртовы обдолбанные наркоманы...». Вслед за этим что-то похожее на огромного кузнечика, какая-то серая тень выскочила из кустов прямо на спину напарника. Такэо исчез из виду и Кюити, ещё ничего не понимая, скорее машинально, чем чувствуя угрозу, расстегнул кобуру. В тот же миг раздался звук. Очень странный и очень громкий. Так мог бы верещать заяц, угодивший в камнедробилку, но Кюити и подумать не мог, что это кричит человек. Что это невозмутимый крепыш Такэо, большой любитель бокса, и обладатель коронного хука левой, два месяца назад пригласивший почти весь участок отмечать пятилетие своей супружеской жизни.
Звук прервался. Кюити полностью вытащил «Зиг-Зауэр» и выстрелил в сторону тёмного силуэта. Грохот выстрела заложил уши. Оно двигалось очень быстро, обходя его по дуге. Кюити раз за разом нажимал спуск, пистолет вздрагивал, гильзы отброшенные отражателем отлетали в сторону, а из дула вылетали тонкие лучики огня. Тень промчалась совсем рядом, сильно толкнув его. Кюити упал, пистолет отлетел в сторону. Всё случилось в несколько секунд.
Он лежал на спине, глядя в ночное небо, и думал о чёрных цветах и белой бумаге на своём лице. Пытаясь отогнать эти мысли, Кюити, подогнув ноги с трудом сел. Как же его здорово приложили. Правую сторону куртки порвало в клочья, более-менее целым был только рукав. Силясь понять, в чём дело, он наклонил голову, пытаясь осмотреть себя. Так темно вокруг. Вроде бы надевал белую рубашку, но почему она вся тёмная? Тёмная и влажная. Застонав, он встал на одно колено. Тень вернулась обратно и, громко посапывая, волокла Такэо по земле прочь от крыльца. Кюити провёл рукой по животу, и пальцы нащупали что-то странное. Какие-то бугристые скользкие трубки, тёплые и мокрые. Он снова сел, опираясь на левую руку, прижимая правую к животу. Намокла уже не только рубашка, мокрыми были брюки, и даже носки, а сам он сидел в центре медленно увеличивающейся чёрной лужи. Тень уже закончила возиться в кустах, и теперь подходила к нему. Кюити наконец мог её рассмотреть. Круглые фосфоресцирующие глаза, сутулая спина, а вместо рук почему-то вилы. Нет... Это не вилы. Это вытянутые узловатые пальцы с невероятно длинными когтями. И какие-то чудовищные, совершенно невообразимые зубы. Никаких сомнений теперь не было. Это демон, подручный Ямата-но-Ороти.
Кюити словно вернулся в детство. Старая, давно умершая бабушка, рассказывающая сказки. «Если ты не будешь слушаться, за тобой придёт страшилище, слуга дракона». И когда в младшей школе над его историями потешались однокашники, он-то знал, кто прячется в стенном шкафу, под кроватью, в темноте ванной комнаты. Но взрослея, уже не боялся чёрных углов бесконечных подземных парковок и пустых улочек. Улочек, где никогда не дует ветер, и на плечи ложится безмолвие. Глухих тупиков, где заканчивается световой круг фонаря, дальше штабелями стоят картонные коробки с живущими в них кошками, за ними высятся пустые контейнеры, а потом, намного дальше, куда не сунет нос и самый отважный кот, в непроглядном мраке городских закоулков его терпеливо дожидалось чудовище. И вот теперь настал час расплаты за всё. За годы неверия. И не боязни.
Демон сел перед ним на корточки, покачивая головой, и Кюити увидел своё отражение в его влажных, налитых кровью, бессмысленных глазах. Всё вокруг окутало облако омерзительного запаха, словно раскололась целая бадья протухшего тофу. Монстр качал головой, как будто укоряя его. Затем приоткрыл пасть, и Кюити услышал сквозь писк что-то наподобие:
— Ига-а... Р-р. Р-р. Игра-ать.
Словно зубы не давали ему членораздельно говорить. Вонь усилилась до невозможности. Кюити замутило, он попытался отодвинуться, и его левая рука нащупала в траве какой-то твёрдый, гладкий предмет. Пистолет. Он совершенно не знал, сколько зарядов осталось. И осталось ли что-то вообще. До крови прикусив язык, чтобы не потерять сознание от навалившейся слабости, он отнял мокрую, скользкую правую руку от живота и переложил в неё пистолет. Неподдерживаемые ничем кишки кольцами легли на его колени. Кюити почти целиком откусил кончик языка, и рот стремительно наполнялся кровью. Дуло пистолета упёрлось в грудь демона. Тот вдруг захныкал, точно младенец, и вновь произнёс:
— Игр-р-р.
Кюити громко икнул, глотая кровь, и часть её побежала по подбородку и шее.
— Сейчас. Поиграем.
И собрав остатки сил, нажал спусковой крючок. Раздался резкий, сухой щелчок. «Ну, значит, не повезло», — устало подумал он, проваливаясь в небытие.
Одновременно с этой мыслью когти демона глубоко погрузились в глазницы Кюити.
04 : 02
Они долго молчали. Говорить было не о чем. Всё произошедшее просто не укладывалось в голове. Как будто бредовые галлюцинации горячечного больного вдруг обрели способность воплотиться в реальности. Всего этого не могло быть. Просто-напросто не могло.
«Быть этого не может...», — думал Аой. Он вспомнил, как однажды в средней школе на тестах по тригонометрии списал у соседа. Лопоухий мальчик, сидящий впереди него, казалось, был рождён для всех этих котангенсов, синусов и функций. Аою же становилось буквально плохо от одного вида этих уродливых закорючек не имевших никакого смысла. Он дописывал последнюю строчку, как вдруг почувствовал на себе взгляд учителя. Когда картонки с ответами были сданы, тот вызвал Аоя к доске, и велел решить примеры. Аой старательно вывел условия, и теперь стоял, морща лоб.
— В чём дело? — спросил учитель. — Это ведь те самые упражнения, на которые ты только что отвечал в тесте.
Стояла гробовая тишина. На него выжидающе смотрели десятки пар глаз. Учитель, скрестив руки, чуть заметно качал головой. Из открытых окон тёплый майский ветер лёгкими волнами приносил запах полыни и каникул, а в небе слышалось восторженное попискивание ласточек. Аой стоял у классной доски и больше всего в тот момент хотел умереть. Просто исчезнуть. Он вспомнил то чувство. Бесконечная тоска, одиночество и злость. И не было даже проблеска надежды. Глухая стена. Тупик.
И вот история повторялась. Выхода не было. Только в отличие от школы, сейчас реальная смерть ожидала за дверями старого дома.
Руки находился в какой-то прострации, гибель этих людей просто парализовала его волю. Уруха, уже пришедший в себя, с тревогой смотрел на него. В те страшные мгновения он был без чувств и поэтому не слышал всего, что случилось снаружи.
Минуты ползли друг за другом, но друзья всё также безмолвствовали.
Наконец, Руки протёр глаза, откашлялся, и вдруг произнёс тихим голосом:
— Я тут недавно смотрел «Дискавери». Про выживание в катастрофах. Так вот. Два туриста ехали по пустыне на внедорожнике, и попали в зыбучий песок. Машина завязла намертво, а воды было совсем мало. Им пешком до людей идти было не более одного-двух дней.
Он помолчал.
— И что случилось? — угрюмо спросил Аой, глядя на грязные доски пола.
— А случилось то, что они помнили правило: никогда не уходить от места аварии. Железное правило. Тем более что перед выездом оставили на базе записку с описанием своего маршрута, и поговорили со служащим. Вот только не предусмотрели того, что отец того служащего попал в больницу, и сын понёсся к нему, забыв предупредить сменщика. А сменщик не заметил записки в куче бумаг на столе. Когда те туристы поняли, что их никто не ищет, прошло уже несколько дней. Вода закончилась, и они рискнули идти через пески. Но только было уже поздно: ослабевшие, они прошли всего десяток миль, когда солнце убило их. А нашли их только через полтора месяца, вернее нашли две высохшие мумии, наполовину засыпанные песком.
— И к чему ты это рассказал?
— Мы можем сидеть здесь сложа руки и просто ждать. Только во всём доме нет ни капли воды.
Уруха утвердительно кивнул.
— Конечно, в полицейском управлении знают, куда поехал патруль, — продолжил Руки. — Через какое-то время с ними будут пытаться установить связь по рации. Затем, ещё через какое-то время вышлют подкрепление. Вот только мне сейчас уже очень хочется пить. Мы когда перекусили? Рано утром?
— Примерно в семь, — подтвердил Аой. — Лёгкий завтрак и чай. После этого больше ничего не пили.
— Значит четыре дня минус двадцать два... Нет, минус двадцать четыре часа. Итого три дня максимум.
Уруха печально наклонил голову и сказал:
— Я думаю даже раньше. Время работает против нас. Просто сидя и ожидая помощи, мы сами себе роем могилу.
Руки устало произнёс:
— И ещё. Я просто уверен, что из этого дерьма, в которое мы вляпались по самые уши, нас никто не вытащит. Понимаете, парни? Мы можем рассчитывать только на себя и не на кого больше. Только на себя.
Аой поднял голову и посмотрел на Руки, будто впервые его увидел.
— Ты что-то недоговариваешь. У тебя есть план?
— Да. Я кое-что придумал, — просто ответил тот.
04 : 48
— Это чистейшей воды самоубийство! — решительно произнёс Аой. — Должны же быть другие варианты.
— Например? — осведомился Руки.
— Ну, гм... Можно попробовать добыть оружие. Их пистолеты.
— Допустим. Ну, допустим, они лежат у самой двери, так что не придётся уходить далеко. Допустим, ты быстро их обыщешь и сможешь вернуться обратно. Только ответь мне, — Руки пристально взглянул Аою в глаза. — Ответь, ты хоть раз в жизни стрелял из настоящего оружия?
Аой отрицательно помотал головой.
— А как ты думаешь, — продолжил Руки, — полицейские умели стрелять?
— Ну, конечно! — воскликнул Аой.
— И сильно им это умение помогло?
Аой снова опустил голову. Руки утешительно потрепал по его шевелюре.
— Мы уже один раз перехитрили эту гадину. Перехитрим снова.
— Надо распределить роли, — сказал Уруха.
— Нечего распределять. На крышу полезу я, — отрезал Аой.
Руки усмехнулся.
— Я ценю твой героизм, но только…
— Героизм тут не причём, — перебил его Аой. Просто из нас троих ты лучше всего управляешься с тачками. А кто ещё полезет наверх? Уж точно не он. В его-то состоянии.
С этими словами Аой кивнул на Уруху. Тот печально опустил голову.
— Простите, что я стал обузой. Отрубился, как институтка какая-то, — он нервно хрустнул пальцами рук.
— Не мели ерунды, — негромко сказал Аой. — Это счастье, что нас заслоняли доски окна, и оно прыгало наугад.
Их взгляды встретились, и Уруха виновато улыбнувшись, вытер глаза кулаками. Совсем как маленький. У Аоя защемило сердце, при взгляде на него.
— Что же, значит, так тому и быть, — задумчиво произнёс Руки. — Проклятие! Придётся бездействовать. Может пойти с тобой?
— Оставайтесь-ка лучше вдвоём, — возразил Аой. — Мне так будет спокойнее. Самое главное — завладеть их тачкой.
— Будь спок, — с деланной беззаботностью сказал Руки. — Как только я окажусь за рулём, мы все дёрнем отсюда. Фьють! Ищи ветра в поле...
Аой улыбнулся.
— Вот за что я люблю тебя, так это за умение находить нужные слова.
Они переглянулись. Аой погладил пальцы Урухи, и положил ладонь на плечо Руки. Затем все трое обнялись. Это было почти неосознанное желание — среди этого кошмара почувствовать надёжное плечо друга.
— За Урухой присматривай, — попросил Аой.
— Будь спок, — повторил Руки. — Возьми фонарик, а нам керосинки хватит.
— Хорошо.
Они немного помолчали. «Как будто прощание» — промелькнуло в голове Аоя. У него было нехорошее предчувствие. Словно прочитав его мысли, Руки сказал с напускным весельем:
— Постарайся остаться живым. А то нам туго придётся.
Однако все трое подумали об одном и том же. Если у Аоя ничего не выйдет, если план провалится, то второго шанса у них уже не будет.
04 : 57
Лестница на второй этаж пострадала от древоточцев больше всего. Некогда массивные доски ступеней теперь напоминали картонные ёмкости наполненные трухой. Точёные балясины с перилами тоже пришли в негодность. Осторожно поднимаясь наверх, Аой представил жирных, копошащихся личинок в ступенях, которые сдавливаются под тяжестью его шагов. Они спокойно жили в многочисленных червоточинах, питались, жирели, и даже не думали, что их жилища однажды станут их же могилами.
«И я тоже не думал, что когда-нибудь придётся выбираться из такой передряги. Как же нас угораздило? Чёрт!..» Думая об этом, Аой осторожно, шаг за шагом поднимался вверх, прислушиваясь к малейшему скрипу.
Вот и второй этаж. Всё сгнило, или пошло на корм жучкам. Даже двери просели и деформировались в своих проёмах. В конце коридора, за поворотом, в потолке чернел прямоугольник люка. Выдвижная алюминиевая лестница, хоть и грязная, выглядела в этом царстве запустения настоящей магазинной обновкой. Аой, подсвечивая себе путь фонариком, медленно поднялся наверх.
В пустоте обширного чердачного пространства он почувствовал движение воздуха. Прикрыв фонарь ладонью так, чтобы была видна лишь узкая полоска света, он осмотрел кровлю. Стало ясно, почему дом начал гнить сверху вниз. Опоры поддерживающие стропила разрушились, и крыша в центре буквально провисла внутрь. Сквозь прорехи виднелось небо, и тянуло сквозняками. Но через них наружу не вылезти, слишком высоко. Вдруг, где-то дальше, в темноте, послышался осторожный шорох. Аой мгновенно выключил фонарик и замер, прислушиваясь. Шорох тотчас прекратился. Медленно потянулись минуты ожидания. Наконец, шорох возобновился. Это было осторожное шевеление, будто бы тот, кто производил этот шум, старался остаться незамеченным. Аой включил фонарь. Световой круг метнулся вперёд, и на самом его краю в тень отпрыгнула большая жирная крыса. Аой успел рассмотреть её острую мордочку, и лоснящуюся шерсть на спине. Обыкновенная чёрная крыса. Она замерла на границе света и тени, злобно поблёскивая красными глазами-бусинками. Затем, цокая коготками, скрылась во мраке. Последнее, что заметил Аой, был её длинный голый хвост, похожий на шнур. Он облегчённо выдохнул, чувствуя, как мышцы пресса буквально завязались узлом, а спина взмокла от пота. Вытирая рукавом лоб, пытаясь успокоиться и отдышаться, он только сейчас понял, как сильно испугался.
— Вот же сволочь, — дрожащим голосом прошептал он. — Чуть до инфаркта не довела.
Он подумал, что ещё вчера крыса таких размеров вызвала бы у него дрожь омерзения. Но сейчас он был даже рад, что это всего-навсего крыса.
Надо было двигаться дальше. Парням там тоже несладко. Руки и Уруха остались у входной двери с керосиновой лампой, отдав фонарик Аою. План Руки был прост. Залезть на крышу и выманить на себя монстра. Вряд ли тот хорошо лазает по стенам. Пока Аой будет его отвлекать, парни завладеют полицейской машиной, и подгонят её к навесу крыльца. Аою надо будет просто спрыгнуть с навеса на крышу машины. А дальше Руки их вывезет прочь из этого места.
План был хорош, только содержал слишком много «если». Если машина не заперта, если достаточно топлива, и самое главное — если это существо не умеет лазать по отвесным стенам.
Аой внимательно осматривал чердак. Какой же большой дом! Хотя они и видели, сколько в нём комнат, истинные размеры становились понятны только здесь. Фонарик разгонял тьму метров на десять, а дальше всё утопало во мраке. Он нерешительно переступил с ноги на ногу. Можно было просто обойти по периметру в поисках окна, но ему нисколько не улыбалось провалиться сквозь трухлявые балки и потолок. Падение с такой высоты не предвещало ничего хорошего, поэтому двигаться нужно было с осторожностью. Аой каждый раз, прежде чем сделать следующий шаг, проверял ногой прочность пола. Он медленно шёл вперёд, шаг за шагом. Из темноты проступали опоры, все в червоточинах, безнадёжно изъеденные жучком. Стропила были опутаны паутиной, Аой никогда не видел её столько в одном месте. Вдобавок, в воздухе висела мелкая пыль, от которой зверски хотелось чихать. Неожиданно, он увидел проём слухового окна прямо перед собой. Ещё два осторожных шага, и он у цели. Аой погасил фонарь, и положил его в карман. С величайшей осторожностью он выглянул наружу. Это было похоже на то, как выглядывать из тёмной пещеры в черноту космоса. Лишь запах земли, да едва слышный шелест листьев на невидимых кустах. Он тщетно всматривался в ночь: ни звука, ни шевеления. Аой повернул голову, и увидел, как из-за другой стороны крыши то появляется, то исчезает какое-то красно-синее мелькание. Долго ломать голову не пришлось — это были проблесковые маячки полицейского автомобиля.
Он выбрался наружу, и ступил на крышу. Кровельное железо было мягким и рыхлым от ржавчины, и прекрасно заглушало шаги. Мелькание стало немного сильнее, он потихоньку приближался к фасадной части дома. Внезапно, Аой почувствовал чьё-то присутствие. Именно почувствовал. Так же, как человек может ощутить недобрый взгляд, направленный в спину. Он вновь замер, пытаясь определить источник тревоги. Зрение мало-помалу адаптировалось к темноте, кроме того небо немного посветлело — приближался рассвет. Он уже мог разглядеть некоторые объекты. Край крыши, тёмные массивы кустов, прямоугольники сараев, и контуры ещё одного небольшого строения, позади дома. Именно из этого места ему чудилось чьё-то враждебное присутствие. Аой не мог понять, что это за постройка. Слишком большая для собачьей конуры, но маловатая для гаража. Да ещё и из камня. Понимание всплыло само собой, тяжёлое, как удар колокола. Это был семейный склеп. Одновременно с этой мыслью, Аой увидел это. Прямо перед склепом, рядом с выломанной дверью. Оно сидело на корточках, медленно покачиваясь из стороны в сторону, и низко опустив голову. На Аоя хлынула волна чёрного ужаса. Хотелось бежать без оглядки, куда угодно, только прочь от этого кошмара.
«Надо как-то привлечь его внимание. Крикнуть или зашуметь. Оно должно заметить меня», — одна следом за другой менялись мысли в голове Аоя. Но страх парализовал его волю. Больше всего сейчас хотелось стать бесплотным духом, призраком, или мотыльком. Замереть, затаиться, исчезнуть.
Совсем одичалое, оно, тем не менее, додумалось до этого трюка с колючей проволокой на дороге. Аой думал о его матери — красивой девушке в красной кофте — погребённой в склепе. Об умершем отце, и ужасном существе, оставшимся совсем одним. Терзаемое муками голода, оно вырвалось из плена детской комнаты. Два единственных дорогих ему человека были мертвы, и оно искало утешения в их останках. Словно пытаясь вернуть те моменты, когда они были все вместе. Или всё было по-другому: звериные инстинкты одержали победу над последними проблесками человеческого разума, и оно напало на того, благодаря кому появилось на свет. Всей правды теперь не узнать.
Но одновременно с этим, Аой подумал о парнях в доме — о Урухе, которому так досталось, о Руки — он был их единственной надеждой. Он сам был своей надеждой, последним шансом на спасение. Поэтому отчаянно борясь с головокружением от животного ужаса, он медленно поднял кусок какой-то доски, скользкий от слизней, сжал его в руках, и крикнул, не узнав собственного голоса:
— Эй, уродина! Я здесь!
Существо будто ударили электрическим разрядом. Оно подскочило на месте, вскинув голову и глядя прямо на Аоя. Не было ни рычания, ни воя, вообще ничего. Это была немая сцена, оно просто смотрело на него. Эти круглые глаза, от которых невозможно отвести взгляд. Красные, словно светофор на железнодорожном переезде. Тренькает сигнализация, светофор перемаргивается красным, и опущен шлагбаум. Сейчас будет поезд. Как тебя угораздило оказаться здесь, Аой? Огромный поезд видит тебя, маленький отважный мальчик. Ты думаешь, что в полной безопасности за этим жалким полосатым шлагбаумом? Как же ты ошибаешься. Локомотив уже сожрал машиниста и его помощника, и сейчас несётся прямо на тебя, мелко дрожа от ярости. Большой красный поезд. Его вздёрнутый токоприёмник похож на огромные рога, декоративная решётка — словно разинутая пасть, а стальные колёса высекают снопы искр из тонко поющих рельсов. Повсюду разлита смерть, и маме не дождаться тебя сегодня домой. Аой? Глупый, беги!..
Аой с трудом стряхнул оцепенение, и будто увидел себя в отражении его глаз: маленького испуганного человечка с такой нежной кожей и мягкой плотью. Уже в следующее мгновение, одним прыжком преодолев расстояние от склепа до стены дома, оно начало карабкаться вверх. Будто сразу включили звук: стало слышно, как оно жадно урчит, омерзительно похрюкивает, со скрежетом и царапанием стремительно подбираясь всё выше.
«Только этого не хватало!», — пронеслось в голове Аоя. — «Я на это не рассчитывал...»
Над краем крыши мелькнула лапа, и прежде чем целиком появилась голова, Аой изо всей силы ударил доской по его макушке. Оружие разлетелось в щепки, но удар превзошёл все ожидания. От края кровли отделился приличный кусок, и вместе с монстром рухнул вниз. Секунду спустя снизу послышался глухой удар. Окрестности огласил вопль боли и ярости. Аой вложил в удар всю силу, и чуть не упал следом. Восстановив равновесие, он замер, поражаясь звукам снизу. Как будто стая бешеных псов устроила драку не на жизнь, а на смерть — оно очень и очень разозлилось. Аой оцепенел от страха, слыша, как оно беснуется. Хуже всего было то, что вновь раздались царапание и скрежет. Оно опять лезло наверх! Пора было уносить ноги. Аой развернулся и побежал в сторону мелькания маячков. Всё было нереально: и это место, и серое предрассветное небо, и эти красно-синие всполохи света, будто огни рекламы. Только одно было реальностью — существо, которое с утробным рёвом неслось за ним следом.
Никогда в жизни он так не бегал: кровля ходила ходуном, железные листы лязгали, поднимая целые облака ржавчины, а в мозгу билась мысль, больше похожая на молитву: «Мамочка, только бы не провалиться»! Ноги были лёгкие-лёгкие, он бежал будто во сне, не смея оглянуться. Сзади раздался тошнотворный скрежет и грохот. Монстр, преследуя его по пятам, провалился вниз — крыша не выдержала.
— Парни! Скорее! Скорее! — изо всех сил кричал Аой на бегу.
Воображение мигом нарисовало ему картину ошалевшего от ярости урода, который в кромешной тьме мечется по комнатам второго этажа. А внизу парни! Только бы успели…
Крыша закончилась. Он так резко остановился, что едва не сорвался вниз головой. Лицо заливал пот, рубашка прилипла к спине, а голову покрывала древесная пыль и пудра ржавчины. До навеса крыльца было высоковато прыгать. «Пошло оно всё», — прошептал он про себя. — «Проклятый ублюдок...»
Повис на руках, не чувствуя опоры под ногами, вздохнул, и разжал пальцы.
05 : 22
Руки услышал, как Аой крикнул: «скорее!..» Он переглянулся с Урухой. Пора! В одно мгновение он рванул вбок засов, а Уруха распахнул дверь.
Они со всех ног бросились к полицейской машине. На проклятых ступенях Руки оступился и едва не покатился кубарем, лишь чудом удержав равновесие. Автомобиль стоял с включённой световой сигнализацией, двигатель работал, а две передние двери были распахнуты настежь. Водительская дверца, земля перед машиной, и даже ближайшие лопухи были забрызганы красным. Невдалеке валялись какие-то тряпки. Уруха на бегу, головой вперёд нырнул на пассажирское место. Руки, запрыгнув за руль, уже выжал сцепление и, включив передачу, разворачивая автомобиль, давил клаксон.
— Аой! Скорее!
На крышу машины что-то с грохотом упало. Уруха вскрикнул от неожиданности.
— Это я! Газу, газу! Догоняет!
Руки утопил педаль акселератора. «Тойота Краун» на мгновение будто присела на задние колёса, и рванула вперёд. Уруха одним махом перескочив на заднее сиденье, судорожно затаскивал Аоя через окошко в салон. Его голова и плечи уже были внутри, лицо исцарапано, а в глазах была паника.
— Уруха, быстрей! Закрывай окна — эта гадина провалилась через крышу, но бегает как спринтер!
Уруха стиснув зубы и упираясь ногами в дверцу, буквально втащил его внутрь. Обнимаясь, они рухнули на пол.
— Аой, миленький! Живой! — смеялся и плакал Уруха, целуя его лицо.
— Окна, скорей!
Они стали поднимать стёкла и блокировать двери. Рискованно маневрируя, Руки искал съезд со двора. В ярком свете фар, как в повторяющемся страшном сне постоянно мелькали то трактор, то сеялка с домом, пристройки и сараи.
— Проклятье! Дерьмо! Как-то же они заехали сюда! — крикнул он отчаянно.
В это мгновение Руки увидел почти целиком скрытую жухлой травой колею, которая круто ныряла в заросли кустов.
— Нашёл! — радостно воскликнул он, и почти сразу же в правый бок машины что-то с силой ударило.
— ЭТО ОН! — завопил Аой. — Берегитесь!
Руки, крича, врубил заднюю передачу, и проехал правым боком впритирку с сеялкой, чьи торчащие во все стороны железки содрали с борта краску, молдинг, и начисто срезали боковое зеркальце. Послышался высокий захлёбывающийся визг, который становился всё громче. Руки затормозил. Автомобильные фары с чёткостью фотовспышки освещали жуткую картину. На зубьях сеялки, отчаянно дёргаясь, болталось какое-то существо тёмно-серого цвета, страшная пародия на человека. Голое и худое, с длинными, как у богомола конечностями и головой пугала, чьи выпученные кроваво-красные глаза были на самом лбу. Самыми впечатляющими были его когти и пасть: словно раскрытый саквояж, с зубами тонкими и длинными, как иглы дикобраза. Парни, не веря своим глазам, смотрели на всё это.
— Зубная пасть, — одними губами выдохнул Уруха.
Невероятным усилием, исторгнув из пасти длинную струю крови, кошмарное создание стянуло себя с железок и рухнуло на землю, продолжая визжать. Было хорошо видно, как оно корчится, пытаясь встать, молотит по земле лапами, вырывая клочья травы и взметая клубы пыли. Ещё одна попытка подняться, и снова падение.
— С-с-сука, — скрипя зубами, прошептал Руки, включая первую скорость.
Автомобиль медленно двинулся вперёд.
— Возьми чуть левее, — подсказал Аой севшим голосом.
Руки только дёрнул плечом, продолжая шептать ругательства. Уруха, вцепившись побелевшими пальцами в подголовник водительского кресла, молчал. Переднее колесо полицейской машины медленно наехало на голову урода. Кузов автомобиля немного приподнялся, и тут же мягко опустился. Раздался короткий писк, будто раздавили хомяка, затем судорожное царапание где-то под днищем, и всё было кончено.
Они продолжали молча сидеть, ещё не веря, что всё, наконец, закончилось. Руки била мелкая дрожь, Уруха закрыл лицо ладонями, лишь Аой растерянно шарил по карманам брюк, что-то неразборчиво бормоча.
Уруха отнял руки от лица и несколько секунд с недоумением смотрел на него.
— Что случилось?
— Чёртов фонарь. Я опять его потерял, — растерянно проговорил Аой.
— Растеряша, — сказал Уруха. — Посеял, как и телефон.
Он хотел ещё что-то сказать, но внезапно заплакал, вновь закрыв лицо ладонями.
— Неужели всё закончилось? — глотая слезы, повторял Уруха, — Неужели спасены?.. Аой, Руки, парни, мы…
Они все обнялись, переживая каждый по-своему, но думая об одном и том же. Немного успокоившись, Аой сказал, вытирая рукавом глаза:
— Давайте уже поедем отсюда.
— Ага, едем, — сказал Руки.
— Только я тебя умоляю, — обратился к нему Уруха. — Никуда не сворачивай, не надо срезать путь. Будем ехать всё время, не останавливаясь.
— Да что б мне пусто было, если хоть куда-нибудь сверну! — в сердцах воскликнул Руки.
Он выключил световую сигнализацию, и машина поехала прочь, набирая скорость.
05: 29
Стало тихо. Ещё некоторое время чувствовался запах бензина, но вскоре он растворился в ещё прохладном воздухе наступающего утра. На небе погасли последние звёзды, а над горизонтом показался багровый диск солнца. День обещал быть жаркий.
Пояснение компетентных органов.
Описываемое место действительно существует, и находится где-то в треугольнике, образованным городами Такаяма, Нагано и Накацугава. По всей видимости, Руки сбился с курса, когда свернул с шоссе номер 361 на дорогу номер 20, и далее на одну из многочисленных грунтовых дорог без номера, однако подробности не разглашаются, пока идёт следствие. Автор дал некоторую свободу воображению в ущерб очевидным реальным фактам. Полицейские Кюити Асахара и Такэо Ватанабэ живы-здоровы, и как прежде добросовестно несут службу. Они передают автору большой привет, и с нетерпением ждут встречи, чтобы лично сказать пару ласковых слов. Перебои с сотовой связью действительно могли иметь место в связи с недостаточным количеством ретрансляционных станций, а также учитывая сложный рельеф данной местности. Но описываемая проблема уже успешно устранена. Кроме этого, на территории Японского архипелага нет, и никогда не было похожих опасных существ, в чём может убедиться каждый, приехав сюда, и лично осмотрев в одиночку малонаселённые горные или лесные районы поздно вечером, а лучше ночью. По-видимому, имело место нападение бродяги, или человека с неуравновешенной психикой. Возбуждённое состояние молодых людей после аварии, а также тёмное время суток, лишь способствовало развитию панических настроений. Следствие не располагает свидетельскими описаниями подобного, или хоть чем-то похожего на описываемое создание. Помимо всего, вышеозначенное существо по своим приметам подозрительно напоминает так называемого «быстрого зомби», из популярной компьютерной игры «Халф Лайф 2», что, ясное дело, не добавляет правдоподобности всей этой странной и запутанной истории.